Архитектор Оскар Нимейер. Архитектурный Оскар

Между Гауди и Ле Корбюзье

Великий зодчий из Барселоны и бразильский самородок были современниками — правда, общаться им не довелось. Когда Гауди угодил под трамвай, Нимейер едва достиг совершеннолетия. Если выразиться метафорически, бразильский зодчий подхватил знамя, выпавшее из рук «отца фантастического модерна», и понес его в даль светлую бразильских просторов, развивая принципы натурфилософского модерна под развевающимся его полотнищем.

Зато со знаменитым архитектурным революционером Шарлем Ле Корбюзье Нимейер был не просто лично знаком, но и был его учеником. Француз приезжал в Бразилию, где читал курсы для способной архитектурной молодежи. Принципы антропоморфной, то есть соразмерной с человеческим организмом, рациональной и эргономичной архитектуры Ле Корбюзье Нимейер удачно соединил с гаудианским подходом, перенимающим биологические, изобретенные самой природой гениальные решения. Так бразилец связал рационально рассчитанное с иррационально-мистическим.

Человек из Рио

Оскар Нимейер Суареш Филью родился за десять дней до Рождества, 15 декабря 1907 года, в Рио-де-Жанейро, в доме на улице, позднее названной в честь его деда — министра Рибейру ди Алмейды. Юный Оскар вел довольно богемную жизнь и, едва окончив школу, женился. После работы в типографии в 1930 году он поступил на архитектурный факультет Национальной школы изящных искусств в Рио, а четыре года спустя, по окончании обучения, Нимейер стал работать в проектной мастерской своего преподавателя Лусио Косты, основоположника модернистской архитектуры в Бразилии.

Плавная и напряженная кривая линия, характерная для струи водопада или натянутой тетивы лука, провисшей лианы или отшлифованной ветрами и дождями скалистой кручи, — все это выдает и питает патриотизм Нимейера, выросшего в стране, в которой перемешались индейские, негритянские и европейские культурные пласты. Как воды «январской реки», запечатленной в названии Рио-де-Жанейро.

Невообразимый Бразилиа

Новая столица страны, одноименная с нею, была задумана как новый, продуманный во всех деталях и особенностях город. Идея перенести столицу из Рио вглубь страны витала с самого обретения независимости в 1822 году, но реализовалась лишь в конце 1950-х. Очередным президентом страны в 1955 году стал бразилец со славянской фамилией Кубичек, пообещавший выстроить новую столицу. В конкурсе градостроителей победил Лусио Коста, а большую часть административных, общественно-культурных зданий спроектировал его талантливый подручный — Оскар Нимейер. К 1960-му в самом сердце страны, равноудаленный от перенаселенных мегаполисов, на возвышающемся на километр с небольшим плоскогорье вырос шедевр градостроительной науки — город нового типа Бразилиа.

Город напоминает огромный самолет. В носу генплана-аэроплана размещены правительственные учреждения, в фюзеляже — отельно-офисная застройка, в крыльях — жилые кварталы, а в хвосте — муниципальные учреждения. Продуманная транспортная схема с широкими дорогами и улицами, удобными развязками призвана обеспечить свободу передвижения, а подземная инфраструктура — упорядочить городские просторы. Однако благими намерениями вымощены известные направления, и задумки обернулись традиционными для всех мегаполисов проблемами. В городе, рассчитанном на полмиллиона жителей, сейчас проживает около четырехсот тысяч человек, а часть роскошных жилых кварталов пустует — слишком дорого. Строители, возводившие город, покинуть его по окончании работ не пожелали и стали селиться в городах-спутниках. В итоге совершенный «город будущего» оброс пригородами весьма традиционного для Бразилии трущобного типа и увяз в транспортном трафике — что свойственно всем мегаполисам с населением свыше двух миллионов…

Новый храм новейшего времени

Однако к этому мегаполитическому явлению Нимейер как архитектор не имеет никакого отношения. Его творения безупречны и блистают гениальной простотой и эргономичным новаторством. Таков кафедральный собор Бразилиа — чем-то напоминающий не то индейский вигвам, не то огромную карандашницу, не то ажурную башню эпохи конструктивизма.

Кафедральный собор взметнулся огромным стеклянным конусом, опоясанный заточенными, будто циклопические карандаши, белыми колоннами, которые упираются в землю и, повторив форму церкви, уходят стрелами вверх — собор уходит в небо. Новый храм новой архитектуры похож скорее на приземлившийся ненароком корабль инопланетян или нацеленную на луну пушку, чем на традиционное культовое сооружение. Лишь установленная по соседству не то часовенка, не то беседка с крестом на крыше, тоже весьма необычных и причудливых очертаний, указывает на католическую принадлежность и предназначение сооружения.

Танцевальная пластика железобетона

Пять железобетонных принципов Ле Корбюзье, развивающие принцип свободной планировки Гауди, Нимейер воспринял и употребил с огромным успехом. Его здания — словно чувственные танцы родной Бразилии, с замысловатыми изгибами и пышными формами, вторящими барочному роскошеству тропиков, контрастно простыми по исполнению железобетонных фасадов.

Каждое здание, придуманное Нимейером, ошеломляет — непривычными контурами, дерзкими линиями, неожиданными формами. Например, у подножия 28-этажных башен-близнецов Национального конгресса в столичном Бразилиа раскинулась громадная платформа с двумя огромными чашами — корпусами Сената и Палаты представителей. Одна из них опрокинута и образует широкий купол, другая расширяется к небу. Поражает Национальный театр, исполненный в форме пирамиды, большая часть которой находится под землей. Ещё одна диковина — здание Дворца Итамарати, министерства иностранных дел, окрещенное в народе Дворцом арок. Оно тоже обрамлено знаменитыми нимейеровскими колоннами, образующими галерею с широкими проемами и высокими бетонными арками. И совершенно неожиданная деталь для столь серьезного учреждения — окружающий здание большой пруд с резвящимися разноцветными рыбками.

Контраст строгих и фантазийных геометрических форм, куполов и пирамид, стреловидные колонны и округлые чаши, распахнутые площади и парки, вольготный простор и четкая логика планировки улиц и кварталов делают город Бразилиа неповторимо ярким и выразительным. Тем неожиданнее среди этих фантасмагорических сооружений выглядит дворец Планалту, рабочее место президента страны. Небольшое четырехэтажное здание меньше всего напоминает дворец — самая что ни на есть рабочая обстановка, без излишней помпы и дутого пафоса.

Он и ООН

Задолго до сотворения новой бразильской столицы, в 1947 году Нимейер вошел в международную группу известных архитекторов, которым было поручено спроектировать комплекс зданий Организации Объединенных Наций в Нью-Йорке. Оскар был самым молодым в группе, возглавляемой американцем Уоллесом Гаррисоном. Авторы хотели, чтобы их работа приобрела философское, символическое значение. По словам самого Нимейера, «человечество хотело обрести символ мира, и совместное творение следовало бы назвать «Мастерской мира». Правда, полвека спустя, критически оценивая сделанное, мэтр заметит: «В итоге то, что было построено, оказалось, к сожалению, вовсе не так хорошо. Концепция площади ООН не была реализована». Эту концепцию разработал Нимейер, и хотя коллегам она понравилась и проект утвердили, осуществить его по ряду причин полностью не удалось…

Сто лет и шестьсот один проект

За свой век Оскар Нимейер выдал более шестисот проектов, большая часть которых воплощена в железобетоне по всему миру. После триумфа Бразилиа началось освоение Нимейером современных городов. Бразильская архитектура прекрасно приживается в африканской Ливии и европейской Франции. Создаются десятки проектов и концепций — для Бразилии, Португалии, Израиля, Ганы, Габона, Конго… Процесс взаимного проникновения культур интерактивный. Позднее он напишет такие строки: «Однажды я сидел напротив Дворца дожей, восхищался его потрясающей красотой и увидел в этом прекрасном творении пример того, к чему стремилась моя архитектура».

В конце 1960-х Нимейер уезжает в Европу, где вживую знакомится с античной архитектурой, шедеврами эпохи Возрождения, барокко и классицизма. Его творчество в эти годы европейцы все чаще начинают именовать «бразильским необарокко». На едином дыхании архитектор последовательно проектирует и строит здания штаб-квартиры Французской компартии в Париже и издательства «Мондадори» в Милане, мечеть и университет в Алжире, Дом культуры в Гавре. Все названные постройки отмечены печатью творческой индивидуальности.

Оскар Нимейер

В период между семидесяти- и восьмидесятилетием Нимейер продолжает свою деятельность в европейских средиземноморских странах и одновременно разрабатывает проекты Самбодрома и системы Центров общественного образования в Рио. «Мы стремились придать этому комплексу новаторское пластическое чувство, способное к самовыражению».

«Жест величия и сближения, призыв к политическому единению, которое должно быть уже достигнуто. И все это должно быть в твоей архитектуре. В пышности строений, в пластическом единстве, её характеризующем». Эти слова Нимейера связаны с эпопеей проектирования и строительства Мемориала «Латинская Америка» в Сан-Паулу. Возвратившись на родину и острее почувствовав своеобразие родной земли, архитектор интегрирует в своем сознании и разрабатывает посредством архитектурного инструментария уже не «всебразильскую», но «вселатиноамериканскую» тему. Результатом поиска «начала всех начал» стал музейный комплекс в Нитерое, занявший словно специально ему уготованное место на скале над бухтой. Притом здание характеризуется необычностью образа, остротой архитектурных форм и космической гармонией несущего остова, словно просвечивающего из-за фасадной оболочки. Там же, в Нигерое, столетний патриарх бразильской архитектуры торжественно открыл свой очередной объект — Народный Театр. Легкое, изящное здание, будто покрытое волнистой белоснежной лентой, развеивает мысль о немощи старости — настолько молоды, неожиданны и современны идеи, воплощенные в стекле, бетоне и декоре, повторяющем цвета бразильского флага. Необычно устроенная сцена одной стороной выходит в зал, рассчитанный на 350 мест, другой — на широкую лужайку, расширяя зрительскую аудиторию до десяти тысяч человек. Игра актеров сопровождается игрой света на глади залива Гуанабара, горе Сахарная голова и знаменитой статуе Христа на горе Корковадо. Недавно это изваяние признано одним из семи чудес света в обновленной редакции. Если бы составлялся список кудесников, то Оскар Нимейер наверняка бы в него попал…

Сто лет неодиночества

На десятом десятке своей жизни Нимейер удивил скептиков фейерверком новых форм, которые либо вовсе не встречались в его творчестве, либо присутствовали в виде намеков. Среди них сразу ставшее знаменитым «Всевидящее Око» — Музей Нимейера в Куритибе, аудитория парка Ибирапуэра в Сан-Паулу. Это сооружение, изящный консольный вынос ярко-красного цвета, остряки тут же нарекли «Высунутым языком». Так озорно мэтр подмигнул глазом и показал язык всем скептикам…

В этом списке появились и авторские повторы на космическую тему. Музей республики в городе Бразилиа — это и своеобразный парафраз на тему главных зданий бразильской столицы, и одновременно новое слово: консольный кольцеобразный элемент с некоторых точек зрения напоминает фрагмент общепринятого изображения Сатурна с его кольцами. Взор в небо и космос для Нимейера немаловажны: «Всегда во время моих путешествий я обожаю смотреть на облака. Я пытаюсь понять, на что же они похожи, может быть, с их помощью мне будет передано какое-то прекрасное и долгожданное послание…»