Городская архитектура | Красен город берегами
Названия многих городов несут в себе тот или иной цвет: Зеленоград и Зеленогорск, Черноголовка и Черногорск, Белград и Белгород, Краснодар и Красноярск. Далеко не всегда запечатленный в имени цвет совпадает с колористикой зданий города, да и тотальная монохромность откровенно скучна. Каков цвет нашего города, какую цветовую гамму играют его зодчие, какой колер ему к лицу — этими вопросами мы и задались, задавая их различным экспертам. Красна изба не углами, а пирогами, гласит поговорка. Красноярску надлежит быть красным и углами, и пирогами, а не только берегами.
От психофизиологии к эстетике
Цвет напрямую влияет на подсознание человека, при условии что он не страдает дальтонизмом. Из психологии известно, что разные цвета вызывают сопряженные с ними эмоции, с учетом, конечно, особенностей менталитета и традиций сложившейся нации. Так, если в большинстве случаев красный ассоциируется с напряжением или агрессией, то в китайской традиции, например, он символизирует счастье и богатство. Да что там китайцы — в русском языке прилагательное красный — синоним определения «красивый», что отражено во множестве пословиц, метафор и эпитетов.
Психофизиология увязывает восприятие цвета с длиной волны: чем дальше по спектру, тем холоднее и спокойнее он ощущается. Окрашивание стен и фасадов зданий в холодные цвета (синий, серый, голубой) гасит излишнее возбуждение, способствует концентрации внимания и работоспособности. Срединная часть видимого спектра вызывает чувство комфорта — конечно, с оговоркой на оттенок и индивидуальность зрителя. Условные рефлексы пока никто не отменял.
Приписанный цветам символизм положен в основу эстетики всякой культурной традиции, опять же, с учетом местных особенностей. Белый, как известно, в японской эстетике — цвет смерти и траура, тогда как в остальном мире наоборот — мрачен черный. Вот и поди разберись, какой цвет к лицу, нашему и нашего города.
Елена Федоренко, завкафедрой психического здоровья СФУ:
— Психологическое и психофизиологическое воздействие цвета двояко: первичное, благодаря которому мы воспринимаем среду или предмет и получаем какое-то впечатление (легкость, тяжесть, тепло, влажность), и вторичное, подсознательное, воздействующее через ассоциации. Последнее более индивидуально и накапливается в процессе приобретения жизненного опыта.
Однако есть ряд ассоциаций объективных, они пришли из глубины веков, прочно закрепились в бессознательном человека и передаются генетически из поколения в поколение. Речь идет о связи оранжево-желтых цветов с солнцем, теплом и энергией, сине-голубых — с морем, небом, покоем. Это наложило отпечаток даже на культуру: мы плохо представляем себе что-то спокойное красного цвета, сухое — сине-зеленого, а легкое, воздушное — коричневого. Ну представьте: разве это воздушно — коричневый воздушный шарик!
Человек за многие тысячи лет своего существования научился бояться темноты, из которой на него обрушивались разные неприятности (враги, дикие звери). С темнотой связывались черный и темно-синий цвета. Эта ассоциативная связь вошла генетически в коллективное бессознательное людей, и потому эти цвета вызывают у них чувство страха, неуверенности и угнетенности. Яркие и светлые тона, наоборот, либо веселят (особенно близкие к солнечному свету оранжевый и желтый), либо успокаивают (как природные зеленый и голубой).
Человечество веками обретало четкое знание: день — время максимальной безопасности и действия, поэтому и цвета спектра, связанные с ним, вызывают возбуждение, прилив сил и радость. Вечер, сумерки и особенно ночная темнота — время опасное, поэтому цвета, ассоциирующиеся с ним, вызывают ощущения тревоги, неуверенности и загадочности.
В отношении распространенного мнения о недостатке красочности географического ландшафта нельзя утверждать, что люди испытывают цветовое голодание в городах умеренных широт! Цвет представлен не только в городской застройке, более того, мы все знаем цветовые эффекты севера, когда люди, живущие 10 месяцев в году в окружении снежного покрова, могут отличать до 30 оттенков белого цвета. Другое дело, какой цвет доминирует и какое преимущественное влияние оказывает на психику человека. Так, например, доминирование серого цвета в городской среде. С точки зрения влияния на человека это нейтральный цвет: не привлекает к себе внимания, не вызывает никаких реакций — не возбуждает и не успокаивает, а создает ощущение стабильности тем, что отгораживает человека от окружающего мира и побуждает его к скромности, сдержанности, скрытости. Поэтому считается, что серую одежду носят люди по характеру скрытные, старающиеся не привлекать к себе лишнего внимания.
Цвет — это психологический механизм влияния на состояние и настроение человека, и если мы хотим, чтобы люди испытывали положительные эмоции, ощущение безопасности, то должны отдавать предпочтение одним цветам спектра, а если, наоборот, хотим вызвать тревогу и страх, то другим. Главное — это продуманное и гармоничное сочетание цветовых решений.
Корреляция колористического решения городской застройки с окружающим ландшафтом, конечно, должна быть. Гармония успокаивает человека, создает ощущение уверенности в себе. Цвет в этом смысле — отличный инструмент коррекции для достижения такой гармонии, комфортного ощущения горожан в городской среде.
Метод Гудвина, великого и ужасного
Единостилье и монохромность — не одно и то же, хотя часто идут рука об руку. Градостроительный канон часто негласно предписывает следовать доминанте формы и цветового оформления городской застройки — но не всегда и не везде. Это проходит при автократическом управлении монархами и прочими абсолютистскими диктаторами, но почти не приживается в демократическом обществе, где каждый волен совершать не запрещенное законом, а сам закон пишут сообща всем электоратом через выборных представителей. В результате, как правило, получается усреднение вкуса — вроде средней температуры по больнице. И даже тогда понимаешь, что пестрое — это как минимум нескучное, а уж совсем дикое возможно исправить в дальнейшем.
Способ достичь столь желаемой монохромности, позволяющей внушить иллюзию роскошного убранства, приведен в сказке. Вернее, пересказе «Волшебник Изумрудного Города». Чтобы сэкономить на изумрудах, ценном зеленом мраморе и прочих дорогих материалах, фокусник Гудвин велел всем горожанам носить очки с зелеными стеклами. Рано или поздно стекла (хоть зеленые, хоть розовые) спадают, обман раскрывается, а прежние авторитеты ниспровергаются. Несмотря на то, что гудвины перестают быть великими, обнаруженная действительность не выглядит такой уж ужасной — город продолжает жить и развиваться по своим законам. А примеры очаровательной монохромности великих городов мира не столь уж и редки.
Серая роза Парижа
Максимилиан Волошин, много лет проживший во французской столице, поэтично воспел «серую розу Парижа». Казалось бы, что хорошего в серости? Однако именно в многообразии оттенков и нюансов серого цвета заключены многообразие и эстетическая изысканность. Этот стремящийся к монохромности фон — не плоский, а очаровательно рельефный, как канва будущего кружева или грунтованный холст живописной картины. В объемном сером особенно ярко звучат цветные акценты, да и сам жанр архитектуры, как и смежных с ним графики и скульптуры, кричащих красок чужд — представьте Венеру Милосскую с ярко накрашенными губами и подведенными глазами. К тому же просто так исторически сложилось, что парижские дворцы, особняки, дома и мосты возводились из природного камня серого цвета — диабаза, известняка, гранита. Вот на этом-то землистом полотне ярко расцветают неоновые ветряки Мулен Руж, умеренно цветной декор фасадов и кровель, в прямом смысле — герани и розы в вазонах и на газонах.
Конечно, за сто лет после Волошина Париж сильно изменился — обарабился и онегрился, разросся современными и ультрасовременными пригородами, но тонкий шарм цветового вкуса сохранился — в самой атмосфере и в отношении парижан к родному или ставшему родным городу. А серую (в хорошем смысле) среду оттенили оливковые арабы и черные африканцы
Галина Лашук, профессор кафедры архитектурного проектирования СФУ:
— Сегодня города надели на себя яркую одежду первых этажей зданий и приобрели цветовые акценты на верхних этажах (в виде рекламы), а в новой застройке вообще появились цветовые приемы, смело расчленяющие архитектурную форму, задавая ей новые композиционные качества, эффекты неожиданности, контрасты. На помощь архитектору пришли новые отделочные материалы, качественные красители, но, к сожалению, забыв об осторожности и в угоду коммерческим целям, мы часто видим стихийный разгул цвета и, что важно, в совокупности с рекламой, а она является носителем не только текста, но и цвета. Нужно ли здесь говорить о ее избыточности, агрессивности и вседозволенности?! В результате все улицы и даже дворы перенасыщены текстами, яркой мозаикой дисгармоничных цветов индивидуальных владений на первых этажах зданий. Конечно, это эффективный способ превратить некогда серые пустынные улицы в активную зону для посещения людьми. Такова реакция на монохромность и неинформативность прошлого наших городов.
А что делать в условиях современной комплексной застройки? Сейчас идет полным ходом проектирование многоэтажных массивов, и здесь уже не обойтись без профессионального управления цветом и рекламой. Нужна цельная политика проектирования цветовой среды в крупных масштабах, а не отдельного дома. Популярная нынче у проектировщиков квартальная застройка из повторяющихся типов домов заставляет задуматься об идентификации жилых дворов, улиц, общественных комплексов. В основу такого подхода должно лечь цветовое зонирование как одинаковых, так и различных по назначению пространств путем создания особого их колорита с использованием элементов декора на фасадах, торцах зданий. Это поможет горожанам не только ориентироваться в пространстве, но и эмоционально воспринимать «свое» пространство, отличное от «соседского». Как мне известно, такие задачи уже ставятся при проектировании микрорайонов в Северном районе нашего города.
Застройка растет в высоту, и это тоже проблема, которую, конечно, нельзя решить с помощью цвета, но визуально нейтрализовать огромный масштаб форм можно. Для этого может стать эффективным принцип вертикального цветового зонирования многоэтажных зданий, с трудом воспринимаемых человеком и подавляющих его психику. К сожалению, попытки украсить фасады самых распространенных в городе зданий 97-й серии сверху донизу одним, даже розовым, цветом (улица Киренского) лишь подчеркивают назойливый ритм повторяющихся типовых элементов. А вот, например, высотные башни района «Южный берег» удачно разделены цветом по вертикали на три зоны, что усложняет саму форму и оптически уменьшает ее. Взятый крупным масштаб цветовых поверхностей фасадов зданий делает выразительным их панорамный вид даже с больших расстояний. Таких удачных примеров грамотного применения цвета хотелось бы больше.
Колористический императив
Нередко случается, что сформировавшийся вкус и имидж горожан и города закрепляется вполне официально — в градостроительных регламентах и правилах застройки. Славятся этим чопорные и консервативные в своих привычках британцы. В Лондоне, например, в пору угольно-каминного отопления здания окрашивались в практичные глухие цвета, на которых копоть и сажа не смотрелись столь очевидно. Угольное отопление и уличные смоги ушли в небытие, а приглушенная гамма закрепилась в хваленом британском вкусе. Вся цветастая пестрядь бушует на подоконниках и палисадниках малоэтажной сабурбии, хотя надменное общество столичных жителей сильно и ярко расцветилось чалмами и тюрбанами индостанских подданных бывшей империи и внушительной русской диаспорой.
Англичане со своим британским уставом ходили и в чужие монастыри, и результаты этого отнюдь не негативные. Например, по окончании Второй Мировой войны в Иерусалиме, в составе Палестины бывшем под протекторатом британским, было запрещено строительство вне традиционной гаммы песчаного, голубого и золотого. Собственно, так сложилось исторически, но британские власти это закрепили законодательно. В результате и старый Ершалаим, и приросшие к нему новые районы выдержаны в едином колористическом ключе. Колористический императив, как и категорический императив Канта, сделал свое благое дело, поспособствовав сохранению порядка и порядочности в библейском городе и сознании воспитанного человечества.
Лоскутное одеяло городской застройки
Наш город, как большинство других по всему миру, не являет собой единую в колористическом и стилистическом отношении картину. Скорее он напоминает лоскутное одеяло, сшитую в технике пэчворк городскую ткань. Это впечатление возникает на всех уровнях, от малого до общегородского. Прогуляться хотя бы по главной в представительском смысле городской улице — проспекту Мира. Разностилье и разноцветье фасадов зданий, сросшихся в единую линию, — это одно дело, в котором и заместительная застройка не очень помогла. Проспект, да и весь городской центр исторически формировался в духе эклектики, и парадный конгломерат фасадов пестрит мотивами классики и неоклассицизма, барокко и рококо, модерна и этники, ампира классического и сталинского.
Другое дело — сопутствующая чересполосица мощеных тротуаров: каждый частник мостит свой участок по собственному вкусу, а вся эта плитко-брусчатка сшита грубым швом цементного раствора. Нет ни единой идеи, ни единоначалия городской архитектуры. В тех же городах Европы, с которых исторический Красноярск и калькировался, пешеходная зона мостится в единой фактуре и цветовой гамме, со сквозным через всю улицу орнаментом и символикой — как, например, в Лиссабоне, курортных городах Испании.
Исследования восприятия горожанами города на протяжении нескольких лет ведут специалисты и студенты КГХИ, и, согласно опросам, красноярцы не воспринимают город цельным. Жители Черемушек, Солнечного, Академгородка, собираясь в центр, говорят: «Я поехал в город», — будто живут они не в городских, хоть и окраинных, районах.
Группа во главе с Владимиром Одношивкиным выступала и с предложениями рекомендательного свойства в части хотя бы визуального, цветового выравнивания, основанными на ассоциативном восприятии Красноярска его жителями. Затея почти идеалистская, поскольку в городской администрации нет сейчас не только должности главного художника, но даже пост главного архитектора упразднили. Так, наверное, и станем жить дальше — в лоскутной пестряди застройки и мощения, с круглогодично развешанными на главных улицах елочными гирляндами, с цветочными фигурами всякого зверья и кадушками с пальмами и туями. Праздник-праздник, лубок и балаган…
Александр Слабуха, завкафедрой архитектурного проектирования СФУ:
— Историческая правда относительна — в том смысле, что цветовое решение отдельных зданий и кварталов относится к определенному периоду времени. Видоизменить облик здания, просто перекрасив его фасад, — самый простой и незатратный метод. Женщины часто пользуются такими приемами, перекрашивая волосы и меняя макияж, — и вот он, новый образ.
Со зданиями такая же история с той лишь разницей, что они прочно вписаны в среду и не могут переодеться или перекраситься к случаю достаточно оперативно. Кроме того, существует понятие контекста среды, городского и природного ландшафта. Не считаться с ним — значит обезличить дом, улицу, город, а это потери и имиджевые, и материальные, поскольку обезличенная недвижимость теряет в стоимости.
Не всегда понятно, какими соображениями мотивирована резкая перемена цвета привычного нам здания. Например, несколько лет назад образец конструктивизма, в котором размещается один из корпусов сельхозакадемии, вдруг из глухого зеленого стал небесно-голубым. Прежний цвет больше соответствовал и стилю, и привычке, и самому заведению. Столь же резко поголубел Покровский собор, хотя прежнее сочетание охры с зеленым выглядело и гармоничным, и привычным. Говорят, что церкви вернули историческую раскраску, однако за двести с лишним лет она не раз меняла не только цвет, но и декор, и даже конструктив. Более веским выглядит решение отделить культовое здание цветовыми средствами от красно-коричневого фона нелепых и безвкусных построек недавнего времени.
Город не должен быть монохромным, хотя исторически и географически это оправдано использованием местных строительных материалов — камня, глин определенных оттенков. Условия и возможности строительства и благоустройства поменялись, и теперь ту же историчность городского ландшафта нужно сохранять и охранять. Свежий пример опасности утраты исторического контекста — четыре пятиэтажки вдоль проспекта имени газеты «Красноярский Рабочий», торцы которых были расписаны фресками авторства нашего известного художникаТойво Ряннеля. Можно спорить о художественной ценности метода соцреализма, но в данном районе промышленного правобережья такая монументальная живопись, воспевающая труд рабочих окрестных заводов, к месту и ко времени.
В итоге два фасада были просто замазаны, а два удалось спасти, поставив вопрос о включении в реестр памятников истории и культуры. Такие вопросы должны решаться с одобрения специалистов, а, насколько мне известно, ни в мэрии, ни тем более в районных администрациях должности главного художника просто нет. И это прискорбно для города с амбициями мегаполиса.
В эстетике градостроительства нас все время бросает из крайности в крайность. Серые железобетонные коробки 97-й серии наскучили своей безыскусной унылостью, но их по-прежнему строят, в улучшенном варианте. Правда, отделка панелей натуральным камнем и прочими приемами убогой эстетической сущности зданий не меняет. Вкус застройщиков и потребителей надо формировать, а не ориентироваться на него безоговорочно.
Фасадные перемены
Само слово «фасад» происходит от слова face, и его преображение может быть совершено очень быстро и недорого — как нанесение макияжа на лицо. Сколько раз здания, даже отнесенные к памятникам культурного наследия, переоштукатуривались и перекрашивались! Например, историческое здание на проспекте Мира (когда-то пассаж, когда-то магазин «Книжный Мир») долгое время носило выкрашенную зеленым штукатурку, а потом в одночасье ее утратило, явив горожанам историческую краснокирпичную фактуру.
Красный кирпич в фаворе у красноярских зодчих уже третий век, от домов безымянных авторов на ул. Каратанова и зданий авторства Арнольда и Соколовского до постперестроечных жилых комплексов вроде «Лэндера» и «Коды». Красный кирпич всегда был популярен среди зодчих, строителей и их клиентов — наверное, подсознательно-лингвистически или ландшафтно-геологически Красноярск, город на красноглинистом берегу и в окружении красно-гранитных скал, таким и воспринимается. Значит, красен город и берегами, и кирпичами.
Правда, и мода, и строительные технологии меняются, и система навесных фасадов позволяет изменить цвет достаточно оперативно и конструктивно. Весьма привлекательными выглядят оранжевые фасады жилых комплексов «Южного Берега», синие крыши и стены «Городка» и «Гремячего Лога», да и великое разноцветье новостроек по всему городу. Скучно серыми остаются лишь построенные десятилетиями раньше микрорайоны панельной серийной застройки, да желтеют хрущевские пятиэтажки по всему городу. Настанет и их черед расцветиться и заиграть всеми красками радуги — ведь недаром возобновили проведение карнавалов в День города. Красный цвет, заглавный в имени города, в этой радуге — лишь крайний левый, станет ли он доминирующим — еще вопрос.
Александр Клименков, генеральный директор компании «КРАСПАН»:
— Главным критерием выбора цвета фасада на современном этапе развития коммерческого строительства должна стать система колористики города. Ведь каждый новый объект становится частью архитектурной среды, его задача — объединить разнохарактерные и разновременные постройки, создать цветовые акценты в пространстве, организовать ансамблевое решение, а не разрушить его.
Например, новый фасад известного здания Енисейского речного пароходства, окружением которого являются объекты Театральной площади, здание администрации города, чуть ниже по ландшафту, на берегу Енисея — терракотовое здание Краеведческого музея. На этом объекте наши дизайнеры под руководством главного архитектора проекта Арэга Демирханова предложили в качестве основного молочно-белый цвет мягкого, светлого тона, узкая полоска фирменного синего цвета располагается в верхней части на высоте 60 м.
Чаще всего объектами «цветной» архитектуры становятся здания со специальным функциональным назначением. Это спортивные сооружения (об этом важно помнить в рамках подготовки к Универсиаде), образовательные учреждения. Яркие тона эмоционально позитивно воспринимают именно дети и молодежь.
Применение корпоративных цветов уместно для мегамоллов, автозаправочных станций, такие решения обычно применяются на периферии города или отдаленных территориях.
В городской среде применение ярких цветов должно быть деликатным. Цвет и композиция несут особую информацию, это своеобразный архитектурный маркетинг, который сообщает о назначении объекта. Яркость большому городу придает вертикальное озеленение, система подсветки и тщательно продуманные цветовые архитектурные доминанты. В Красноярске удачными примерами контрастных решений являются жилые комплексы «Южный берег», «Фрегат-NEO».
В некоторых городах России, в первую очередь в Москве, уже появились центры цвета города, где разработана цветограмма городской среды с учетом присутствия всех возможных цветоносителей и распределения их по количеству, территории города и сезонам года.
Путь к гармоничной городской среде сложен. Если принимается решение о цветовой палитре интерьера, идет диалог заказчика и дизайнера. Градостроительные же концепции создаются за круглым столом, где договориться должны дизайнеры — специалисты по цвету, архитекторы, производители облицовочных строительных материалов, ведущие застройщики и органы власти.
Если взглянуть на Красноярск со смотровой площадки, становится очевидно, что наш город монохромен, в его палитре преобладают серые цвета. У нас еще есть время, чтобы разработать колористическую схему, цветовые коды районов, выработать рекомендации для создания системы визуальных коммуникаций города и прилегающих территорий. Такие уникальные системы существуют во всех красивых городах мира.
Хаотичная информация различных уровней города начнет функционировать как система. Жители Красноярска уже через два-три года после внедрения таких решений на законодательном уровне увидят результат и непременно почувствуют комфорт и гармонию городского пространства. Наш Красноярск станет больше удивлять и радовать людей, мы сможем говорить не о красоте отдельных зданий, а о стиле и дизайне целого города!
Геннадий Рыбаченко
Источник: Журнал «Сибирский дом» №8 (103), август 2012
